Секово

Секово – деревня в Юсьвинском районе на реке Иньва. Известна с 1782 как деревня Трошева. Основана Трофимом Никитиным сыном Петуховым, выходцем из деревни Власовой (Трош – коми-пермяцкий вариант имени Трофим). Современное название, скорее всего, связано с именем Алексея Никитина сына Петухова. [Шумилов, 2005: 51]

В.В. Климов версию происхождения названия деревни Секово связывает с церковным именем Селевк, через сокращенное имя Севк, Сек. Коми-пермяцкое произношение Секӧв. [В. Климов. О чем рассказывают имена Пармы, с. 129]

Интересные места окрестности деревни Секово: Горба /мыс, название пригорка, возвышенности, имеющего вид горба, под этим мысом расположена д. Секово; Дуду/ сванка, место у д. Секово; Баба /мыс, пригорок, возвышенность, где некогда жила одна старушка д. Секово; Бургановской/ лог, лог в лесу у д. Секово. [Топонимический словарь-справочник КПО].

Динамика количества дворов, численности населения д. Секова (Трошева, Сорочкина) (преобладают фамилии Власовы):

	Список населенных местностей 3-го стана Соликамского уезда 1869 год (д. Сорочкина)	Сведения, составленные в 1908 году  волостными правлениями по Пермской губернии (д. Сорочкина)	Перепись населенных пунктов Коми-Пермяцкого округа  Уральской области на 1926 год	По статистическим данным на 1962 год	По переписи населения 2010 года
Количество  дворов (хозяйств)	11	20	30		25
Численность населения всего	86	112	148	176	61
В т.ч. мужского пола	40	54	55
В т.ч. женского пола	46	58	93

В 1936 году начали заниматься садоводством, посадили первые несколько кустов яблонь, а к 1938 году уже было посажено 252 яблони, из них 204 плодоносили.

Анкета обследования состояния сельского населённого пункта за 1984 год. По данным этой анкеты деревня перспективная, всего 36 хозяйств. Проживает 36 мужчин и 57 женщин. В тетради, которую сохранила Бурлакова Валентина Григорьевна, проживающей в деревне Капилино. Её, как учителя начальных классов, попросили в 1989 году принять участие в переписи населения.  В Секово - 44 хоз., 86 чел.

Для данного раздела недостаточно материала. Если у вас есть информация, пожалуйста, свяжитесь с нами.
Сделать это можно, отправив письмо по электронной почте на адрес: bib-uswa@mail.ru с пометкой «Энциклопедия».

Власов Леонид Андреевич (1932 г.р.), уроженец д. Секово, в настоящее время проживает там же. (в народе называют – Чирков, Чирков Лёня), рассказывает, что д. Секово была крепкой деревней, было домов 50. Работали в поле, на ферме, где держали коров, телят, свиней. А в конном дворе было около 90 лошадей, он несколько лет работал конюхом. Лошадей старались держать много в каждой деревне, ведь всю тяжёлую работу выполняли они, техники никакой не было. Бывало, идешь на работу, а за спиной ноша, когда лошади отдыхают, покормишь их. За всей живностью ухаживали очень хорошо.

Был сад, выращивали овощи, фрукты, был большой малинник, яблони. Ягоды, овощи, фрукты собирали и продавали. Всё было скошено, чисто, деревня не зарастала травой, даже в поле между колосьями ходили и убирали сорняки. Зерно уберут, и пока заготовки не сдадут, не заплатят государству всё, хлеба нет. Потом всё, что осталось, раздавали мукой. Пока муки не было, ели  хлеб из пистиков, которые сушили и мололи. [Воспоминания записаны в окт. 2017 г.]

  ВОСПОМИНАНИЯ Бычковой (Савельевой) Галины Михайловны, д. Секово, (1946 год рождения).

В начале 19 века в деревне было около 20 дворов. Самым зажиточным был Влас (Öсьпов Васей). Иногда он нанимал работников на сенокос, уборку урожая, во время посевной. Хорошо и честно платил. До конца своей жизни был весьма уважаемым человеком. Благодаря своей прозорливости избежал раскулачивания. Когда пришла советская власть, он поделил всё своё нажитое добро между тремя своими сыновьями, которые со своими семьями жили по соседству. Потом все три его сына погибли во время ВО войны, а он помогал невесткам растить и воспитывать внуков.

Во время гражданской войны несколько дней шёл бой между белыми и красными. Слева и справа от деревни два лога, в одном логу засели красные, в другом – белые. Стреляли из пушек, и люди сидели в подвалах. Об этом рассказывала одна жительница, которая не раз сидела в подвале, очень их пугало «уханье» пушек.

Коллективизация проходила с большим трудом, так как «перегибы» в этом деле давали свои результаты. Всё: скотину, инвентарь, что нажито непосильным трудом, нужно было отдавать в «общий котёл». Первыми охотно шли в колхоз те, у кого за душой ничего не было. Как правило, это были бедные, а иногда и те, кто никогда не любил и не хотел трудиться. Крестьяне-середняки не торопились, осматривались, выжидали, что из всего этого выйдет. Чтобы заставить быть более сговорчивыми, раскулачили  семью Власова Андрея (Ульян Öндрей). Семью эту и богатой-то не назовёшь, трудолюбивая скорей всего. Дети еще не самостоятельные. Отец уже строил дом для своего сына рядом со своей усадьбой, хотя сыну было 2-3 года. Остальные были девочки. Осталось в новом доме печь русскую доделать. У самого хозяина было 2 дома и охотный двор. Семью посадили на две телеги и вывезли из деревни. Несколько лет они прожили в Березниках. Потом каким-то образом их реабилитировали. Оказалось, что кто-то их оговорил, будто бы у них зерно где-то припрятано. Когда семья вернулась домой, то недостроенный дом занимало правление колхоза, в одном из домов проживала чужая семья, и только один дом был не занят. Двор был разграблен. Хозяин не пал духом, нашёл в себе силы жить дальше, а вот жена с горя заболела и умерла.

В деревне был организован ликбез. Занималась с малограмотными односельчанами Савельева Степанида Григорьевна, она была самая грамотная в деревне. Помогал ей в этом деле Фёдор, который был однорукий, по какой причине и где потерял руку, я сказать не могу. Некоторые ходили на занятия долго, а. моя бабушка проходила где-то с месяц, научилась ставить свою подпись. Цель ликбеза была такова, чтоб научить людей хотя бы ставить подпись.

Где-то перед войной над нашей деревней летел дирижабль. Летел очень низко и страшно гудел. Он появился на горизонте со стороны Архангельского, люди испугались, подумали, что это что-то ужасное и поспешили спрятаться кто куда. Моя прабабушка спрятала мою маму под свою юбку и сиганула в крапиву под рассадник.

Война 1941-45 годов унесла жизни многих людей нашей деревни. Из каждой семьи кто-то не вернулся, а из некоторых по 2-3 человека погибло. Один из сыновей Савельева Григория попал в плен, вернулся он домой только где-то в 1949 году. После освобождения из Германии он пробыл в фильтрационных лагерях. Здоровье его было подорвано, хромал на левую ногу, было сквозное ранение на лице, слезились глаза. Жил особняком, побаивался людей, чувствовал перед людьми вину, но работал в колхозе пасечником, кладовщиком.

Жила в деревне семья из блокадного Ленинграда по фамилии Молодцовы: мать и сын, которому было всего 7 лет. Женщина, звали её Катя, была очень слабой, даже цвет лица у неё был неестественно бледный. Они так и остались жить у нас в деревне, так как родных в Ленинграде никого не осталось. Сын уже после армии ещё раз попытался найти своих родных, но безрезультатно. За то время, пока Катя жила у нас, она так и не научилась говорить по коми, а русский подзабыла, говорила по «коми-русски». В деревне её называли роч Катя. Её сын любил нашу деревню, как свою родину, и до конца жизни навещал, живя в г. Перми.

В нашей деревне долечивались после Кудымкарского военного госпиталя солдаты. Колхоз выделял им продукты. В нашем старом доме жили 4 человека. Это были люди с тех мест, что  оккупированы фашистами: украинец, белорус, а один из-под Ленинграда. Они в меру своих сил помогали колхозу. Уехали друг за другом по мере освобождения их родных мест.

С войны стали возвращаться наши односельчане. Их было не так много, многие не дождались своих кормильцев. На вернувшихся с войны солдат было жалко смотреть, многие из них были покалечены, но как же мы их ждали.

После войны деревня стала оживать, стали появляться новые дома. Было много молодёжи. На время сенокоса деревня делилась даже на две бригады. Люди, красиво одетые, садились на телеги и ехали на дальние луга, работали от темна до темна, чтоб успеть убрать всё вовремя, пока нет дождей. Деревня росла, к концу столетия число дворов увеличилось почти вдвое, даже новые улицы появились. Колхоз окреп.

Где-то 50-ые годы появился в деревне первый автомобиль. Это было событие. Своего шофёра не было, переманили из Мелюхино. Колхоз построил ему дом, а для машины гараж (дощатый сарай). Нас, детвору, он даже несколько раз покатал на машине.

В начале 60-ых в деревне появился первый телефон. Его поставили на ферме и, если надо было позвонить, бежали туда. В деревне появилось радио (чёрные тарелки), когда там были помехи, мы думали, что в Москве началась война.

По реке летом сплавляли лес. Нам, детям, это не нравилось: и купаться нельзя, и гусей нужно караулить, чтоб не унесло. Но зато на время сплава в деревне открывался ларёк. А это уже цивилизация.

Эта цивилизация постепенно и уничтожила нашу деревню. Люди в поисках лучшей жизни, лучшего заработка стали уезжать. Многих заманила целина, многих – город Иваново со своими ткацкими фабриками. Кто-то подался в Пермь, кто-то в Свердловск. Где только нет уроженцев нашей деревни, даже на Камчатке.

Когда я училась в школе, в деревне было столько детей, что идёшь из школы, вся дорога усеяна детьми, идут то по одному, то группами. В каждом классе из нашей деревни училось по 4-5 человек. А сейчас? Жалко, а исправить что-либо не в силах.

  Историю страны можно легко порой проследить по истории одной взятой семьи, семьи Савельевых из д. Секово.

Мои предки были добросовестными земледельцами, которые впитали в себя опыт своих предков, своих соседей. Мои дедушка и бабушка поженились в 1920 году, оба были уже вдовыми. Первый муж бабушки погиб в первую империалистическую войну, успев прожить в браке 3 года. У деда первая жена заболела и умерла, оставив ему 3-летнего сына. В новом браке родилось 6 детей, но четверо умерли в младенчестве. С большим трудом удалось сохранить жизнь двум дочерям. В то время лечили народной медициной, поэтому смертность была очень высокой.

По деревням часто ходили за подаянием нищие. Как-то раз появились в деревне брат с сестрой. Дед со своим близким другом пожалели детей и решили оставить их. Дед приютил девочку, а его друг – мальчика. Девочке было 10 лет, она оказалась очень трудолюбивой, старалась во всём помогать старшим, может, боялась снова оказаться на улице. Скорее всего, по этой причине она рано стала работать в колхозе, учёба её не очень интересовала.

Старший сын деда был под опекой своей бабушки (матери отца), так как она боялась, что мачеха может обидеть её внука. Бабушка же моя не хотела конфликтовать и особо не вмешивалась в воспитание пасынка. Но паренёк вырос способным, окончил среднюю школу, поступил в г. Пермь в госуниверситет на исторический факультет в 1932 году, поработав после школы учителем в Нижне-Волпинской школе. На третьем курсе был объявлен «врагом народа» и отправлен на Колыму. Вернулся после смерти Сталина в 1954 году.

В 1937 году умирает от воспаления лёгких мой дед в возрасте 43 лет. Приёмная дочь уже в дальней деревушке замужем, старший сын на Колыме. Моя бабушка осталась одна с двумя дочками на руках, моей маме – 14 лет, а её сестре – 2 годика.

Моя мама, Савельева Прасковья Александровна, с детства тянулась к учёбе, хотела получить образование. В 1941 году окончила среднюю школу, чтобы оплатить учёбу в средней школе, подрабатывала в суде, переписывала вечерами протоколы суда «на чистовую». После школы дорога для неё была закрыта, так как брат – «враг народа». Поработав 2 года в Жигиновской начальной школе, она переводится в Ганёвскую начальную школу. Экстерном заканчивает Кудымкарское педучилище, заочно проучившись в учительском институте, получает диплом учителя географии. Поступает в госуниверситет г. Перми на химико-биологический факультет и успешно его заканчивает. Я до сих пор восхищаюсь её тягой к знаниям. Ведь чтобы учиться, нужны были средства. Каждое лето во время отпуска после очередной сессии  она работала в колхозе, чтоб заработать фураж и зерно.

В моём детстве была только бабушка. Маму, в основном, помню сидящей за столом за лампой-керосинкой, читающей или пишущей. К тому же в Архангельской школе тогда ей не нашлось места, и она работала в Антипино. Автобусов, разумеется, тогда не было, она приходила домой только на выходные. Баня, уборка, стирка вручную, мы с ней толком и не виделись, а уже обратно нужно идти в Антипино. В Архангельскую школу ей удалось устроиться, когда мне было уже 20 лет, и я была уже студенткой.

Её сестра, Савельева (по мужу Нешатаева) Раиса Александровна, была моложе мамы на 12 лет. Она, окончив в Кудымкаре учительский институт, а затем заочно Пермский пединститут, стала учителем математики.

Я, окончив институт и получив диплом учителя математики, получила направление в наш район. Помню: 1968 год, август месяц, районная конференция учителей в Юсьве. Мы выходим из нашего дома в д. Секово, нарядно одетые и отправляемся пешком в райцентр. Вслед за нами вышла моя бабушка, чтоб перекрестить и благословить нас в дорогу. Для меня это был первый год работы, для мамы – 27-ой, а для тёти – 14-ый.

Бабушка была удивительной личностью, прожила очень тяжёлую жизнь. Ещё в молодости она переняла от своей мамы навыки массажа (кужис матегасьны), и своими руками помогла очень многим людям вылечить растяжения, ушибы, надсаду. Кроме того она была повитухой. Ночь-в-полночь приходили за ней соседи, родственники, односельчане, и она никому не отказывала, шла, принимала роды и, слава богу, никогда не было никаких осложнений. Знала толк и в травах, всю жизнь принимала травяные настои и прожила до 92-ух лет. Наверное, ей было отпущено больше, если бы не пришлось под конец жизни похоронить обеих своих дочерей.

Сейчас, когда я уже в солидном возрасте, осознаю, что всё это было, было со мной и ушло навсегда, но в моей душе это останется до конца моей жизни. [Воспоминания записаны в февр. 2018 г.]